ПОНЯТНО ТО, ЧТО НИЧЕГО НЕ ПОНЯТНО!
Но вернемся к девочке. Видимо, все события оперы происходят в ее воображении. Повторимся: автору, Джоаккино Россини, об этом ничего не известно. При этом девочка постоянно мельтешит между солистами, мешая выполнять задачи. Подчеркнем, что солистам очень непросто в этом спектакле, ведь они исполняют оперу на итальянском языке. А опера – ансамблевая, то есть постоянно поют одновременно несколько человек, причем тексты у всех разные, постоянно приходится читать подстрочник с переводом. Кому какой текст принадлежит, с одного прослушивания понять практически невозможно. Для зрителей это сущая мука! Г-ну Трифонову, однако, важнее продемонстрировать свою музыкальную утонченность и скрыть при этом полную некомпетентность.
Великий театральный режиссер Борис Покровский считал, что петь оперу на непонятном публике языке – глупость и мещанство. Несколько дней назад наш президент Владимир Путин, беседуя с немецкой делегацией, заявил: «Вот вы представители ФРГ, а вопросы задаете мне на английском языке. Стыдно! Ведь должен же быть уровень суверенитета!» А какой тогда, спрашивается, «уровень суверенитета» у Алексея Трифонова? В зрительном зале не было ни одного иностранца, так для кого же эта «галломания»?
И ТАК СОЙДЕТ?
Оркестр играет уныло, без ярких всплесков. Как и всегда под управлением Дмитрия Синьковского, в двух нюансах – громко и очень громко. Впрочем, даже «очень громко» в этот раз не получилось. Только ударные иногда «выстреливали», вырываясь из общего баланса, что недопустимо в стилистике композитора Россини.
Как и в «мушкетерском» спектакле, сцена перенасыщена бутафорией, создается впечатление нагроможденности. Любовь режиссера Ушакова к деталям и бытовым предметам говорит о нем как о человеке тонком, но абсолютно не владеющим театральной спецификой. В мультипликации он был бы на своем месте. А вот в опере, где нужно иметь масштабное мышление, режиссер делается незаметным, как незаметны те детали, которым он придает большое значение.
В любом случае, несмотря на целую серию проколов, успех оперы был обеспечен: «убить» постановки великого Россини невозможно! Есть оперы, которые просто обречены на успех. Это «Кармен» Жоржа Бизе, даже если вопреки сюжету героиня оживает. Это «Мадам Баттерфляй» Джакомо Пуччини, вопреки бездарным переделкам в последнем спектакле. И это, конечно же, «Золушка» Джоаккино Россини. Любая его опера будет восторженно принята залом, несмотря на торчащие «ослиные уши» режиссуры. Так вышло и в этот раз.
В социальных сетях комментарии зрителей по большей части были комплиментарными. Хотя, разумеется, понравилось не всем. Например, Маргарита Казакова в сообществе «Фан-клуб Нижегородского театра оперы и балета» (соцсеть «ВКонтакте») отметила: «2 отделения по 1,5 часа «Итальянской оперы» с бегущими подстрочниками внизу – это еще надо было выдержать. Спасла музыка Дж. Россини – это волшебство! Теперь на оперу долго не пойду. Только балет!» А вот мнение Людмилы Тумановой: «Единственное, что не порадовало, – костюмы, кроме великолепного белого платья Золушки (Яна Дьякова) в финале. Не хватило ярких красок в опере-буфф к великолепной музыке Россини. Может быть, и не стоило нарушать историческую целостность произведения великого Мастера эпохи, в которой он творил».
Однако надо признать, что эти редкие замечания тонут в шквале восторгов. Хотя, возможно, негативные отзывы просто начали «зачищать». Так или иначе, дело даже не в этом.
«ЭЙ, МИСС БРОДВЕЙ!»
Как единичное событие такое прочтение «Золушки» Россини можно было бы признать приемлемым. Ну поставили за месяц до Нового года на подмостках академического театра оперы и балета бродвейский мюзикл, поразвлекли скучающую публику, собрали кассу. Что же в этом плохого? Ровным счетом ничего, если это – исключение из правила. Но проблема в том, что такие спектакли при художественном руководителе Алексее Трифонове в нижегородской опере стали правилом. У него что ни премьерная постановка, то глумление над классикой! Большинство классических спектаклей, все еще остающихся в репертуаре, поставлено до прихода сюда «этого гения».
Г-н Трифонов действует даже не на грани, а уже за гранью фола, поклонников классического, традиционного искусства откровенно эпатирует своими «изысками». Такое было бы позволительно, а может, даже приветствовалось бы, работай он в каком-то коммерческом экспериментальном театре или мюзик-холле. Но Трифонов работает не на Бродвее, а в академическом театре, который финансируется из государственного бюджета и, как ни банально звучит, призван поддерживать интерес именно к классическому искусству!
Создается впечатление, что этот человек явно не на своем месте. Ему бы фестивали устраивать или, действительно, на Бродвей, в США поехать. А в нашем театре оперы и балета он инородное тело.
Почему-то кажется, что Алексей Трифонов в Нижегородском театре оперы и балета задержится еще ненадолго. Складывается ощущение, что он «революционер», а это – «товар скоропортящийся». Скоро ему здесь наскучит и он отправится «делать революцию» в другом театре.
Вопрос лишь в том, что останется после него. Ведь чем дольше Трифонов работает в Нижнем Новгороде, тем больше театр отдаляется от своего классического кредо. Уже сейчас называть наш театр академическим язык не поворачивается. Что же будет дальше с ним, а главное, с уже отвыкшей от качественного классического искусства нижегородской публикой?
Ефим БРИККЕНГОЛЬЦ