О чем писала нижегородская пресса в январе 1905 года
В ночь на 6 января в России отмечались Водокрещи, или Водосвятие, которое в церковном календаре соответствовало Крещению. У славян в этот день заканчивались Святки, совершалось освящение водоемов, люди купались в прорубях и начинали готовиться к зимнему свадебному сезону (малая свадебница). В Санкт-Петербурге действо традиционно проходило на Неве напротив Зимнего дворца при личном присутствии царя. И тут случилось страшное. Во время артиллерийского салюта одна из пушек, расположенных на набережной у Биржи, вместо того чтобы сделать холостой выстрел, пальнула картечью! Пули просвистели прямо над головой Николая II, попали в помост проруби и в Зимний дворец, выбив несколько окон. Был тяжело ранен полицейский, остальные лишь чудом не пострадали. Этот загадочный инцидент фактически стал предзнаменованием грядущих трагических событий.
«ВЕСНА РУССКОЙ ЖИЗНИ»
Встреча нового, 1905 года в России прошла под впечатлением падения Порт-Артура. Хотя командующий гарнизоном крепости генерал Анатолий Стессель подписал капитуляцию крепости еще 20 декабря (2 января по новому стилю), широкой общественности об этом стало известно уже после Рождества. А официальные комментарии царя и других высших должностных лиц были опубликованы в печати только в начале следующего года. Так, первый номер «Нижегородской земской газеты» вышел 6 января. Там в разделе «Правительственныя распоряжения и сообщения» цитировался высочайший приказ по армии и флоту. «Порт-Артур перешел в руки врага. Одиннадцать месяцев длилась борьба за его защиту. Больше семи месяцев доблестный его гарнизон был отрезан от внешняго мира. Без твердой надежды на помощь, безропотно перенося все лишения осады, испытывая нравственныя муки по мере развития успехов противника, не щадя жизни и крови, сдерживала горсть русских людей яростныя аттаки (так в тексте. – Прим. авт.) врага», – пафосно писал Николай II. Государь призывал не смущаться, помнить героическое прошлое страны (бывали времена и потяжелее), называл противника смелым и сильным. Также он призвал верить, несмотря ни на что, в силу русского оружия и победу.
Тогда же стали известны шокирующие масштабы катастрофы. В плен попали около 35000 человек, в том числе 8 генералов, 4 адмирала, 57 полковников и капитанов 1-го ранга, 99 чиновников военного ведомства, 109 врачей, 20 попов. Трофеями японцев стали почти 2000 упряжных и верховых лошадей. Во время обороны Порт-Артура погибло, было взорвано или затоплено в гавани 27 кораблей, в том числе множество крейсеров и броненосцев. И это не считая многочисленных пароходов, барж, землечерпалок, плавучих кранов и буксиров. Специалисты подсчитали, что общие убытки одного только флота составили 100 миллионов рублей. Для сравнения: годовой бюджет Российской империи в 1903 году составлял около 2 миллиардов рублей.
Несмотря на пафосные заявления, падение Порт-Артура вызвало настоящий шок во всех кругах русского общества, от политиков, чиновников и дворян до интеллигенции и даже крестьян. Ведь таких тяжелых поражений страна не знала ровно 50 лет – с падения Севастополя в 1855 году. Писатель Лев Толстой тогда сказал: «Падение Порт-Артура мне было больно. Я сам был военным. В наше время этого не было бы. Умереть всем, но не сдавать…» А Владимир Ленин в статье «Падение Порт-Артура», опубликованной в газете «Вперед» 1 января, назвал капитуляцию крепости важнейшим событием современной мировой истории: «...Прогрессивная, передовая Азия нанесла непоправимый удар отсталой и реакционной Европе... Возвращение Порт-Артура Японией есть удар, нанесенный всей реакционной Европе. Решен вопрос о преобладании на море – главный и коренной вопрос настоящей войны. Русский тихоокеанский флот, вначале бывший не менее, если не более, сильным, чем японский, уничтожен окончательно».
Главное, что практически все осознавали: поражения в войне являются наглядным показателем внутренних проблем самой Российской империи. Как и поражение в Крымской войне, фактически способствовавшее формированию в обществе консенсуса о необходимости реформ и предопределившее отмену крепостного права, военные катастрофы на Дальнем Востоке были восприняты в стране как сигнал о необходимости перемен, причем с этим был согласен и сам царь. «Тяжелый год пережила Россия, – констатировала «Нижегородская земская газета». – Неудивительно, что в год разорительной для всех войны вопрос «Что делать?» стал пред всеми с особенною настоятельною силою. В то время, как он еще созревал в умах, общественная мысль была до крайности подавлена. Но со второй половины года, особенно с момента назначения на пост министра внутренних дел, после убитаго 15 июля В. К. ф. Плеве, князя П. Д. Святополк-Мирскаго, Россия пережила небывалый подъем общественной жизни. То, что годами подавлялось и таилось в уме и сердце русских людей, вдруг все всплыло наружу, и давно так дружно и решительно не заявляли все общественные слои, что стране нашей нужен дружный простор для развития духовных и материальных сил, что ей и гражданам должны быть обезпечены известныя неотъемлимыя права для развития и прогресса». Журналисты и общественные деятели называли конец 1904 года не иначе как «весной русской жизни».
Продолжение следует.